Они искали брошенных детей, чтобы окружить их материнской любовью и заботой. Они открывали их сердца навстречу Богу, своими личными примерами показывая, что значит быть истинными христианами. Они пытались подарить им новую судьбу и навсегда остановить цепочки грустных сценариев жизни детдомовцев. Они изо всех сил старались сделать их счастливыми… И, кажется, у них это получилось!
В ноябре одному из первых проектов службы «Милосердие» – Свято-Димитриевскому детскому дому – исполнилось 20 лет.
Правда, сейчас это детский центр для дошколят, которым по каким-то причинам в садике было отказано: нет регистрации в Москве, ребенку по болезни нужно соблюдение строгой диеты или какая-то другая причина. Предпочтение, как всегда, отдается самым нуждающимся. И при этом не так важно, верующая ли мама, что привела к ним ребенка, главное – это оказать помощь.
А начиналось все с того, что 20 лет назад они открыли православный детский дом, в котором установили одно самое главное правило – растить детей в вере и любви.
О том, как же все начиналось, мы беседуем с директором Свято-Димитриевского детского центра Марией Витальевной Мошковой.
Как всё начиналось
– Мария Витальевна, вы работаете в службе «Милосердие» с самого основания. Расскажите, как же все начиналось.
– 22 ноября 1990 года после многолетнего запустения был повторно освящен патриархом Алексием II храм святого благоверного царевича Димитрия при Первой градской больнице. Скоро мы будем отмечать 30-летие того дорогого всем нам дня. Настоятелем храма стал священник Аркадий Шатов (ныне епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон), и с первых дней существования прихода храма царевича Димитрия одним из основных в нем было социальное служение.
– Видимо, тогда и пришло желание создать первый приют?
– Когда был освящен больничный храм, духовные чада отца Аркадия активно включились в налаживание приходской жизни. Прежде всего начала работать воскресная школа, храм стал наполняться людьми, через некоторое время было создано Свято-Димитриевское сестричество, открыто Свято-Димитриевское училище сестер милосердия.
Одной из задач сестричества была забота о детях (будучи членом сестричества, я стала директором приходской воскресной школы), в том числе о детях-сиротах. Мы стали курировать государственный детский дом на улице Крупской, но скоро стало понятно, что в государственном учреждении воспитывать детей в вере нам не позволят, по крайней мере так было в те годы. Отец Аркадий понял, что нам нужен свой, православный детский дом, где главными принципами воспитания будут любовь и вера. Тогда уже было решено, что это будет детский дом для девочек.
– Почему именно для девочек?
– Просто потому, что когда мальчики и девочки – не братья и сестры – живут вместе, то в определенном возрасте неизменно начинаются свои сложности. И воспитывать девочек и мальчиков надо по-разному. Было сразу решено, что все-таки это будет детский дом только для девочек.
В 1995 году сестричеству безвозмездно передали помещение бывшего детского сада. Была проведена реконструкция здания под детский дом, надстроен третий этаж с домовым храмом во имя преподобного Серафима Саровского. К 2000 году ремонт был завершен, и всё стали обустраивать к приезду детей.
«Вы, что же, монашек из них будете делать?»
– 10 ноября 2000 года наш Свято-Димитриевский детский дом и домовый храм были освящены патриархом Алексием II, на освящении также присутствовал мэр Москвы Юрий Лужков. Это был настоящий праздник. Патриарх Алексий и Юрий Михайлович тогда посадили перед домом два каштана. Патриарший сразу прижился и пошел в рост, каштан Лужкова долго болел и отставал. Сейчас они выравнялись и превратились в могучих красавцев. Каждую осень двор усыпан каштанами, которыми так и хочется набить карманы, и не только детям. Все было готово к тому, чтобы принять детей. Однако все оказалось не так просто.
Приезд патриарха Алексия II. 27 января 2006 г.
– Вам не хотели давать детей?
– Можно сказать и так. Мы же были православной организацией, тогда это был один из первых православных приютов. На нас смотрели как на сумасшедших. «Что?! Детей отдать в монастырь? Да вы с ума сошли! Вы же их там будете учить непонятно чему! Вы из них монашек будете делать?» – такая была реакция. И сложно было объяснить, что мы не монастырь.
Я до сих пор помню, как ходила в департамент по этим вопросам и меня там встречала такая массивная женщина с сигаретой и прокуренным голосом говорила: «Что, опять маленьких хотите?! Зачем вам маленькие? Вон у меня пятнадцатилетних полно!» Было сложно взять именно маленького ребенка.
– А почему вы хотели взять маленьких?
– Мы понимали, что чем ребенок младше, тем проще и естественней будет воспитать его в православной вере. Подростку уже сложно что-то объяснить так, чтобы он поверил, отучить его от дурных привычек. Хотя в итоге мы брали детей разных возрастов, так уж сложилось.
– Получается, какое-то время детский дом пустовал?
– Какое-то время да, и мы очень переживали по этому поводу. Вот есть у нас помещение, в котором мы готовы принять детей, а детей нет… Но однажды нашей сотруднице, Маргарите Александровне, прежде работавшей в подмосковном приюте, позвонили оттуда и сказали, что поступили брат и сестра 3 и 5 лет, но организовать их перевод к нам нужно быстренько. Чудесным образом всё удалось. Дима и Марина стали нашими первыми детьми. И мы, конечно, очень были рады.
Первый директор Никулина Лидия Владимировна (3-я справа), рядом Мария Витальевна, крайняя справа — Маргарита Александровна со старшими воспитанницами. 18 сентября 2001 г.
– Вы же хотели брать только девочек?
– Ну что поделать!.. Господь распорядился по-другому. Решили, что, хотя мы прежде всего детский дом для девочек, но если у них вдруг есть братья, то, конечно, мы их тоже берем. И вот мы, радостные, привозим наших первых детей к нам в дом. Приехал отец Аркадий, выяснили, что дети не крещеные, стали решать, в честь каких святых крестить, когда у них дни рождения… И что вы думаете? Оказывается, что Дима родился 16 июня – в день перенесения мощей святого благоверного царевича Димитрия из Углича в Москву, а Марина 8 ноября – в день памяти небесного покровителя царевича Димитрия святого Димитрия Солунского. А мы-то Свято-Димитриевский детский дом!..
И мы поняли, что это было Божие благословение. Знак того, что мы на правильном пути.
Потом, конечно, стали появляться и другие дети. К первому лету у нас уже было 12 детей. И часто случались чудесные совпадения. Две наши девочки, например, которых мы брали из разных мест, родились в один день и обе Александры.
– А мальчики еще у вас были?
– Да, мы взяли одну девочку, а у нее оказалось еще два брата, двойняшки. Пришлось их искать. Когда нашли, выяснилось, что они ВИЧ-инфицированы по матери, один из них инвалид. Но ничего, тоже взяли. И когда стало у нас уже три мальчика, решили, что хорошо бы еще им товарища. И взяли 4-летнего мальчика из Дома ребенка, рожденного 16-летней девочкой и оставленного в роддоме по настоянию ее родителей (и такая дикость случается!). Оказалось, что трое из наших четверых парней рождены в один день. Вот что это? Просто совпадения?
Но мальчики жили у нас, только пока были дошколятами. Одного из них усыновила семья священника, Диму и Марину взяла под опеку наша воспитательница, а двойняшки перебрались потом в открывшийся Свято-Софийский детский дом для мальчиков. Им стал тот самый государственный детский дом на улице Крупской, который мы курировали, его тоже нам тогда уже отдали. Так и получилось: они для мальчиков, а мы для девочек. И мы всегда с ними очень дружили.
«А вы поможете мне учиться?»
– А как-то раз, помню, позвонила та самая женщина из департамента и говорит: «Ну что, маленьких хотите?» «Конечно, хотим!» – отвечаю. «Хорошо, я дам вам двух маленьких, но при условии, что возьмете одну 17-летнюю из Одессы».
Что поделать. Мы, конечно, согласились. Забрали двух маленьких, а потом я поехала забирать большую в один из московских приютов.
Еду туда и думаю: «Боже мой, и чего только она за эти свои 17 лет, вероятно, не насмотрелась… еще и из Одессы… Она ведь начнет весь свой богатый жизненный опыт транслировать нашим девочкам!»
А когда приехала, смотрю: выходит ко мне девочка – скромная, тихая, на вид лет 13–14, какие там 17!..
Мы познакомились. Я говорю: «У нас православный детский дом. Пойдешь к нам жить?»
А она помолчала немного, потом на меня посмотрела и говорит: «А вы мне поможете учиться?»
Выяснилось, что у нее всего 4 класса образования и родилась она в Москве, в Одессе же оказалась волею печальных обстоятельств со своей мамой. Девочка школу не посещала, мать могла оставить ее с пачкой макарон и исчезнуть на неделю. Каким- то образом они оказались в Одессе, там ее забрали органы опеки, выяснилось, что девушка зарегистрирована в Москве, и ее перевезли в Московский распределитель. Там дети временно находятся, а потом их распределяют по детским домам. Женя хотела учиться и очень переживала по этому поводу: 17 лет – и только начальная школа.
– Как дальше сложилась ее судьба? Вы ей помогли учиться?
– Женя оказалась очень хорошей трудолюбивой девочкой, с большим рвением к учебе и верующая. Так получилось, что им с матерью не раз приходилось искать кров при храмах, поэтому она уже привыкла быть в церковной среде. Мать мы потом тоже пытались искать, но не сложилось найти.
Женя за два года закончила среднюю школу экстерном, а потом самостоятельно поступила в Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, на факультет церковных искусств, с отличием закончила его. Она оказалась невероятно талантливой. Некоторое время работала в университете, а сейчас вернулась к нам уже в качестве сотрудника. Отвечает за художественное оформление мероприятий и праздников, видео- и фотоархивы. Вообще выпускницы часто к нам приезжают. Они знают, что здесь их семья, их дом и, что бы ни случилось, здесь их всегда поддержат и помогут. Мы постоянно с ними на связи, как с выросшими дочерьми в семьях.
У нас уже больше 20 «внуков», и это не просто слова: наши сотрудники реально нянчатся, гуляют с колясками наших воспитанниц. Многие девочки – крестные детей друг друга. А дети некоторых посещают наши дошкольные группы.
«Дорогой патриарх, помолитесь, чтобы у меня была мама!»
– Скажите, а много ли детей забрали в семьи?
– Да, мы считали очень важным искать детям семьи. Но мы старались все-таки найти для них самые лучшие, а не лишь бы кому отдать. Бывали разные случаи, приходилось и бороться за детей.
– Это как так? Приходили семьи с желанием усыновить, а вы им отказывали?
– Да, такое тоже бывало. Не знаю, как сейчас, но раньше же, знаете, как было? Получает семья направление в детский дом, и им дают 10 дней на знакомство с ребенком. Если понравился, то можно забирать. А что такое 10 дней? Разве можно за 10 дней узнать человека?
Бывали не очень-то приятные моменты. Однажды приехали женщина и мужчина, они не в браке, просто сожительствуют. И хотят забрать трех девочек-сестер 3, 4 и 5 лет. Я им говорю: «Вы же знаете, что у нас православный детский дом. Мы ориентируем девочек на правильную семью». И тут этот мужчина стал очень агрессивно себя вести, угрожать нам, требовать немедленно отдать детей. А у меня еще и чувство какое-то нехорошее было.
– Интересно, а зачем им вообще нужны были эти дети? И не один же, а сразу троих хотели.
– Причины могут быть разные. Кто их знает. На каждого усыновленного ребенка по 15 тысяч в месяц платили. Разные мотивы могут быть, но тут у меня, правда, было чувство нехорошее, я понимала, что нельзя сестер им отдавать. А опека торопила: им нужно план по усыновлению выполнять.
Многие говорили: «Что теперь делать! Придется отдать…» Но я тогда твердо решила: буду стоять за них до последней возможности. Но просто так, конечно, взять и не отдавать я не могла, надо было что-то им противопоставить. Писали письма руководителю Департамента соцзащиты, владыка Пантелеимон (отец Аркадий тогда уже стал епископом) с ним встречался. И вот с Божией помощью мы быстро нашли семью священника, готовую забрать наших девочек. Они были 10 лет в браке, но у них не было детей. И вот удивительно: когда у них появились приемные дочки, то через год матушка родила им братика. И таких случаев было несколько.
– Расскажите еще о таких случаях, пожалуйста.
– У нас была девочка Мила, и вот к нам специально из Тувы приехала семья буддистов, чтобы ее забрать. Вы представляете: приехать в Москву из Тувы?! Да еще и в православный детский дом. Тут мы опять все запротестовали. Как так?! И главное, Мила сама к ним не хочет. И она так переживала, что они ее заберут, что решила написать письмо… патриарху Кириллу. Она написала так: «Дорогой патриарх, помолитесь за меня, чтобы у меня появилась мама! Только чтобы она обязательно была хорошая! Вы же патриарх, а значит, Бог вас точно услышит!»
И представляете, видимо, письмо этой девочки тронуло сердце нашего патриарха, так как он откликнулся на просьбу Милы. Он встретился с ней, пригласил на Кремлевскую елку. Об этом тогда многие СМИ написали, даже по Первому каналу сюжет был.
– Хорошая мама нашлась?
– Да, ее взяли в свою семью наши добровольцы. Так сложилось, что у них тоже долго не было детей. Но через некоторое время после того, как они забрали Милу, у них появился еще и свой ребенок. Я же говорю, так часто случается.
Два принципа воспитания: вера и любовь
– Мария Витальевна, получается, дети всё равно все разные: разных возрастов, с разным жизненным опытом и, как правило, с неблагополучными родителями. Сложно ли было привить им веру?
– Мы никогда их не заставляли. К нам тогда регулярно приезжал отец Аркадий, был в курсе всех наших дел и проблем, служил в домовом храме, часто устраивал собрания, на которых, не уставая, повторял, что главное – это любить этих детей, без любви у нас ничего не получится. И, конечно, Бог, вера. Только в любви и с упованием на Бога можно как-то помочь этим детям. И он всегда нам говорил: помните два принципа, на которых всё здесь у вас должно быть основано: это любовь и вера. И на это мы всегда старались ориентироваться, это стало нашим главным фундаментом – любовь и вера, вера и любовь.
Маша и Настя с Марией Витальевной. Ноябрь 2002 г. Сейчас обе девочки мамы. Настя водит 4-летнего сына в детский центр, в котором выросла
– То есть вы их не заставляли молиться утром и вечером, ходить в храм?
– Мы не заставляли, мы так жили. Короткое молитвенное правило они, конечно, читали вместе с воспитателем. Все было с любовью, а не через силу. Мы старались больше рассказать про православные праздники. Ездили с ними в различные паломнические поездки, много говорили. И они сами видели, как чудесным образом исполнялись их прошения.
– Расскажите, как исполнялись прошения.
– Сейчас уже всё и не вспомнить, но этих детей действительно Бог слышит. Это проявлялось даже в мелочах. Приедем мы куда-то с ними – поклониться мощам какого-то святого, например, – а там всё закрыто. Но вдруг чудесным образом кто-то выходит и говорит: «Ой, дети… Надо же, из приюта. Сейчас мы, конечно, им всё откроем!» И такие случаи были постоянно. Перед ними открывались любые двери.
Была и чудесная помощь по молитвам одной из наших воспитанниц. Наши сотрудники часто забирали детей к себе, так как мы хотели им показать, как живут в семье, что значит дом.
Так вот, воспитатели вдруг заметили, что одна из наших девочек на вечернем правиле постоянно добавляет короткую молитву: «Господи, дай где жить Марине Борисовне!» Марина Борисовна – одна из наших сотрудниц, и Юля часто бывала у нее дома.
Мы тогда не понимали, что к чему. Спрашиваем Марину Борисовну: «У вас какие-то проблемы с жильем?» А она отвечает: «Нет, все в порядке!» А наша Юля почему-то продолжает свою молитву: «Господи, дай где жить Марине Борисовне!»
И вот через какое-то время, представляете, у Марины Борисовны, действительно, возникает проблема с жильем, и она чудесным образом очень хорошо разрешается. До сих пор непонятно, почему же Юля так молилась. Может, слышала какой-то разговор дома у Марины Борисовны и отчего-то сделала такие выводы… Но то, что ее наивная простенькая детская молитва исполнилась – это факт!
Рождество. 2003 г.
– Все дети смогли сохранить веру, перенести ее во взрослую жизнь?
– Конечно, не все стали по-настоящему воцерковленными, не все часто ходят в храм. Но они знают, что правильно, а что нет и где, если что, искать помощи. Это мы им точно привили. Конечно, во взрослой жизни почти у всех возникают какие-то сложности, кому-то что-то легче дается, а кому-то тяжелее. Но даже оступаясь, они имеют ориентир.
Еще раз подчеркну, что мы стремились не запрещать, а предлагать альтернативу, старались по максимуму наполнить их досуг: водили девочек на концерты классической музыки, в театры, музеи, много с ними ездили на каникулах. Старались их подготовить к семейной жизни, учили девочек вкусно готовить (на дни рождения они сами друг другу готовили угощенья, накрывали праздничные столы), шить, вышивать, рукодельничать, развивать их таланты. У нас была замечательная хоровая студия, девочки много участвовали в певческих фестивалях и конкурсах и побеждали. А еще у нас в центре живет традиция сценического творчества: к каждому Рождеству Христову (или другим праздникам – ко дню рождения нашего дома, например) мы готовим с детьми спектакль.
И что интересно, этой подготовкой живет весь дом. Все в этом принимают участие. Кто-то шьет детям костюмы к спектаклю, кто-то делает декорации, кто-то отвечает за освещение сцены и звуковое оформление. Мы все как одна большая семья готовимся к празднику. Сейчас мы ставим спектакли с дошколятами, и они очень радуются этому.
И конечно, всегда на первом месте была любовь. И знаете, если ребенок хотя бы несколько лет прожил с родителями, то с ним уже проще. Такие дети более ласковые, более теплые, так сказать. То есть какая бы мать ни была – пьющая, неблагополучная, – но она все равно дала ребенку зачаток любви. Те же дети, которые с рождения находились в домах ребенка, другие, с ними сложнее налаживать отношения.
– А как получилось, что вы перестали быть детским домом, а стали детским центром для дошколят?
– В 2016 году политика московского правительства в отношении детей-сирот изменилась: целью стало устройство всех детей в семьи, кроме очень больных, которым требуется специальный уход. Детские дома в Москве перепрофилировались в центры содействия семейному воспитанию. Исключением не стали и негосударственные детские дома. Так мы стали Свято-Димитриевским детским центром. Так совпало, что большинство наших девочек уже к тому времени, слава Богу, выросли или жили в семьях.
Мы стали думать, на кого нам ориентироваться дальше, и поняли, что в помощи очень нуждаются семьи с малолетними детьми, находящиеся в трудной жизненной ситуации: одинокие матери без регистрации в Москве, которым нужно работать, а детей никуда не берут; семьи с детьми с различными нарушениями развития, с синдромом Дауна в том числе, или с детьми, которым необходимо соблюдать строгую диету по здоровью. В обычный садик, к сожалению, таких детей, как правило, не принимают. Кроме того, в помощи и поддержке очень нуждаются многодетные семьи. Мы исходим из потребностей наших подопечных, думаем, как еще мы можем им помочь. Так родилась идея создания на базе нашего центра коррекционного класса для детей с синдромом Дауна и другими ментальными нарушениями. 1 сентября этого года коррекционный класс на 5 учеников был открыт в сотрудничестве с Димитриевской школой.
«Комбинации из четырех нуклеотидов – и потрясающее разнообразие живого»
– Мария Витальевна, расскажите, пожалуйста, как начинался ваш путь в Свято-Димитриевский центр.
– Для меня, конечно, с момента знакомства с моим духовником – отцом Аркадием Шатовым, а ныне владыкой Пантелимоном. (Задумчиво улыбается.) Хотя даже нет… Еще раньше – с момента знакомства с его матушкой.
– Где вы с ней познакомились?
– Мы с моим будущим мужем учились в здании МГУ на Ленинских горах. В 70-е годы прошлого века в комсомольской организации МГУ придавали огромное значение творческой деятельности студентов, руководил этой работой ДК МГУ. На биофаке зародилось движение агитбригад: мы, студенты, ставили спектакли, готовили концертные программы и в каникулы ездили с ними по дальним селам и деревням, куда, как говорится, культура не доходила. По запросу факультетов ДК МГУ направлял в творческие коллективы режиссеров, и нашим постоянным режиссером стала Соня Шатова, жена Аркадия Шатова, через некоторое время ставшего диаконом, а вскоре принявшего священнический сан. Соня была дипломированным театральным режиссером и просто удивительным человеком, легким и открытым в общении, с прекрасным чувством юмора, и одновременно очень глубоким. Если она чем-то была увлечена, во что-то верила, то зажигала этим очень многих, кто ее окружал. Когда она пришла к вере, то помогла открыть путь к Богу и многим из нас. Мы стали приходить в их семью уже не только к Соне, а главным образом к отцу Аркадию, вели многочасовые беседы, и вот уже около 40 лет он мой духовник.
Отец Аркадий Шатов (ныне владыка Пантелеимон) с воспитанниками. Январь 2004 г.
– Вы тогда же и крестились?
– Я была крещена в детстве, а в юности сердце искало путь к вере… Я очень хорошо помню, как меня буквально пронзила уверенность в существовании Бога на лекции по биохимии. Речь шла о генетическом коде. Комбинации из четырех нуклеотидов – и немыслимое разнообразие живых организмов, объединенных, однако, универсальным принципом передачи наследственности. Мне тогда мгновенно стала очевидной абсолютная абсурдность предположения, что потрясающая красота, простота и гениальность этого могли быть случайностью и не связаны с Божественным разумом.
Я всегда чувствовала присутствие Бога. Матушка София и отец Аркадий помогли найти дорогу в храм, к вере. Они жили тогда некоторое время в деревне, далеко от Москвы. Мы ездили туда, много разговаривали о духовном. Это было время, наполненное счастьем. Нам тогда открывались истины, освещающие жизнь смыслом.
«Если я умру – храм отдадут»
– А почему они жили в деревне, а не в Москве? Матушка ведь работала в МГУ…
– Тогда уже не работала, растила троих дочерей. А отец Аркадий привлекал чрезмерное внимание властей, вокруг него всегда было много молодежи. Тогда таких очень опасались, пытались отправить куда-то подальше. А потом матушка тяжело заболела. Дальше историю вы, наверное, слышали? Владыка об этом не раз рассказывал.
– Слышала, но расскажите еще раз для тех, кто, возможно, не знает об этом.
– В связи с болезнью матушки, необходимостью воспитывать четверых дочерей отец Аркадий пытался перевестись ближе к Москве. Духовные чада начали хлопотать о передаче Церкви больничного храма в Первой градской больнице, здание которого использовалось как одно из помещений гинекологического отделения. Незадолго до смерти матушка как-то сказала: «Если я умру, то храм отдадут». Так и случилось.
Понимаете, почему владыка так радеет за сирот? Это выстрадано! Проблема сиротства в буквальном смысле прошла через его душу и сердце. Когда матушка отошла ко Господу, их младшей дочери было 6 лет.
Пришла посмотреть – и осталась навсегда
– Мария Витальевна, вы учились в МГУ, защитили диссертацию, но всю жизнь посвятили детям. Как так вышло? Не жалеете, что не удалось сделать карьеру по специальности?
– Конечно, не жалею. Я вышла замуж и родила четверых детей. С первыми двумя еще работала, а когда родила третьего, решила, что наука вполне сможет и без меня обойтись, а вот семья – нет! До рождения четвертого была директором воскресной школы при храме святого царевича Димитрия, потом преподавала биологию в православной школе «Свет», созданной недавно почившим отцом Димитрием Смирновым, в Свято-Димитриевском училище сестер милосердия.
А когда открывался Свято-Димитриевский детский дом, так получилось, что все девушки, которые там работали, были незамужние. И отец Аркадий попросил меня взглянуть на его устройство глазами многодетной матери: «Ты просто посмотри, что-то подскажи, помоги наладить дело, а там уж как-нибудь…» «Как-нибудь» не вышло. Пригодился опыт – и педагогический, и, конечно, материнский, но уйти уже было невозможно. Да это и не работа на самом деле. Это как второй дом. Семья. Этой связи не порвешь.
А что касается карьеры, то, уже работая в детском доме, я получила второе высшее образование – по детской педагогике и психологии, так что с работой по специальности всё в порядке.
