Весточка
В день, когда я пишу эти строки, исполнилось сорок дней со дня кончины одного нашего друга. Его звали С., и на его похоронах плакали все присутствующие. Это был такой человек, про которых говорят: «Господь забирает лучших». После него осталась жена, друг нашей семьи.
Через две недели после кончины С. мы сидели с этой молодой женщиной в храме, на скамейке и разговаривали. Только что закончилась Божественная литургия. На лице моей собеседницы лежала печаль, но печаль эта была какая-то светлая. Надо пояснить, что и моя собеседница, и новопреставленный были глубоко верующими христианами. Они постились, паломничали, участвовали в социальных проектах прихода. Впереди было громадье планов и перспектив. Внезапная скоротечная болезнь – ровно неделя, и человека не стало.
Моя собеседница тихо улыбнулась: «Не думайте, батюшка, я не унываю. Господь знает, что и как нам лучше, я учусь Ему доверять».
Мы помолчали.
– Можно, отец Константин, я расскажу вам о чуде? Мне С. прислал весточку…
– ???
Моя собеседница внутренне собралась и продолжила:
– У моей мамы есть хорошая знакомая Нина, воцерковлённая женщина лет сорока пяти. Простая, милая женщина (работает парикмахером), в своё время она общалась со старицей Любушкой Сусанинской (почему-то матушка её особо привечала).
Моего мужа, С., Нина видела буквально пару раз и совсем с ним не общалась. Когда мама сообщила Нине о смерти С., она это приняла близко к сердцу и молилась о нем. На третий день после смерти она с утра чувствовала волнение, места себе не находила (была дома). И вот в 16 часов почувствовала неотступное желание сесть и начать писать, взяла листок бумаги, ручку… и в голове стали появляться слова. Она сразу поняла, что с ней разговаривает С., записывала очень быстро, чтобы успеть, даже знаки препинания не расставила.
А вечером она позвонила маме, попросив срочно приехать к ней. Помню, родители уехали на машине, ничего мне не сказав, вернулись уже затемно, я спросила, все ли в порядке, мама ответила, что очень даже хорошо. Но письмо в тот вечер они мне не отдали, поскольку на следующий день были похороны, и они волновались, как я себя поведу у гроба.
А после похорон, когда мы вернулись домой, мама сразу отдала мне письмо, и я с первых строк поняла, что это С. написал (даже почерк похож), но не понимала: как? откуда? Мама всё пояснила, радости не было предела!
Моя собеседница достала из сумочки письмо. Это были стихи.
– С. писал стихи, но об этом знали только самые близкие. И вот эти стихи абсолютно в его стиле, даже его слова и выражения… Он и называет меня так, как только он называл, – это было между нами.
Вот эти стихи:
Не печалься, встреча наша неспроста,
О любви мечтают все.
Подарил тебе всего себя,
Упорхнув в другое бытие.
Думай, думай чаще обо мне,
Свет твой озарит меня,
Там, где много света и тепла,
Буду часто вспоминать тебя.
Мне не плохо и не хорошо.
Как-то странно ощущать себя.
Я бы подождал еще…
Дверь закрылась. Я теперь не я.
Светлый мир, молитва, радость и весна,
Вечная весна и пенье птиц.
Вот что вижу в этом мире я:
Океан любви, где нет границ.
Счастлив я? Пока не знаю сам.
Мне бы все это во сне приснилось…
Пожелал бы оказаться там.
А случилось так, и все осуществилось.
Милая моя жена!
Ты не плачь, голубка дорогая.
Все проходит, и печаль пройдет,
Новою любовью покрывая.
Милости и Божьего Суда,
В новом, неизвестном мире обитая,
Буду помнить и любить тебя,
Радость нашей встречи ожидая.
Реальная весточка из иного мира? Какое-то естественное объяснение? Парадоксы психики Нины, написавшей текст, который она вообще-то не могла бы написать? Каждый сам себе ответит на этот вопрос. Я склоняюсь к первому, потому что много раз слышал о странных звоночках «оттуда». Я знаю семью почившего С. и его жены уже лет 15; оба абсолютно трезвомыслящи (преподаватели ВУЗов по техническим дисциплинам) и далеки от какого-то визионерства.
Кроме всего прочего, лично я ловлю себя на мысли, что текст стихотворения как будто написан человеком, имеющим реальный опыт того, о чем он говорит. Вот, честно говоря, я, поднатараевший во всяких благочестивых проповедях, такого текста бы не написал…
…До тех пор, как я стал священником, я не мог и представить себе, как много существует свидетельств о контактах живых людей с потусторонним миром, с миром ушедших от нас. Мне казалось, что достоверные свидетельства о жизни после смерти относятся к разряду свидетельств, подтверждаемых лишь людьми высокой духовной жизни. Им, в силу их мистической развитости, их «дружбы» с иным миром открывается тайна потустороннего, и именно поэтому так много рассказов о соприкосновении с иным миром мы можем прочитать именно в житиях и сочинениях святых Церкви. Контакт с усопшими («усопшие» – то есть, уснувшие; люди, временно бездействующие телесно, но активные в смысле жизнедеятельности души), так вот, контакт с усопшими, думал я, – это событие, доступное лишь людям напряженной мистической жизни.
Но впоследствии я убедился, что о встречах с потусторонним рассказывают и далекие от религии люди. Я сделал для себя открытие, которое, пожалуй, в свое время сделал для себя и Раймонд Моуди, написавший, после бесед со своими пациентами самый шумный бестселлер последней четверти XX века: «Жизнь после смерти».
Я с несомненной ясностью убедился, что всякий человек, не закрытый потустороннему, всякий желающий слышать что ему скажут «оттуда», как-то в своей жизни пересекается с иным миром.
Почти каждый день, беседуя с людьми, потерявшими родных и знакомых, я слышу, что тот мир не глух, не нем, что он отвечает.
Женщина среднего возраста: «Батюшка, я сама врач, неверующая… раньше неверующая. Со мной произошло что-то необычное. Я была в реанимации, и я видела себя со стороны, свое тело… сверху. Потом туннель, мои родственники умершие. Сказали: должна возвратиться к детям. Батюшка, это все меняет в моей жизни. Я пришла узнать, как теперь, после того как я ЭТО видела, я могу жить?..»
Рассказ духовной дочери
Так много разных историй… Слишком много, чтобы объяснить это случайностью, совпадениями… Нет, тут проглядывает определенный опыт.
Приведу рассказ моей духовной дочери, который она прислала мне на почту:
«Когда я училась в школе, у меня была любимая подруга, Ира Д., самая красивая и популярная девочка в классе. Иногда я ей чуть-чуть завидовала, но все равно очень любила, потому что Ира была очень ласковая, отзывчивая и добрая девочка.
Бабушка Иры – очень верующая женщина, и каждое воскресенье Ира с бабушкой ходили в Никольский собор. Я, когда мне было лет 16, первый раз в своей жизни пошла на службу с ними, правда, не причащалась, как они, да и вообще я еще не была крещена, но, помню, Ира подошла к бабушке и сказала «Бабулечка, а ведь то, что N сегодня пришла, ей уже зачтется, правда?» Егор на той службе тоже был, он в то время прислуживал в Никольском соборе. Я хотела пойти с ними и в следующее воскресенье, но меня мама не пустила – она считала церковь сектой и не пускала меня туда. Это было зимой…
Прошло время, мы закончили школу и поступили в ВУЗы, Ира поступила в Герцена. Новый год мы справляли очень весело – помню, накануне гуляли по Апрашке, покупали всякие глупости и смеялись без остановки. А потом Ира заболела. Она сказала, что у нее в носу нашли полип и будут удалять (она немного говорила в нос), потом оказалось, что это не полип, а опухоль, потом – что опухоль злокачественная. Ира держалась молодцом. Ей сделали операцию, через все лицо проходил шрам, стали выпадать волосы от химиотерапии, все болело, конечно, она очень похудела… Я старалась приходить к ней почаще в больницу, а потом, когда ее выписали, и домой. За время ее болезни мы сблизились еще сильнее, я старалась отвлекать ее от грустных мыслей.
Стояло лето. Мы поехали ко мне на дачу и ели удивительно вкусную пиццу, заботливо приготовленную ее мамой-поваром. Ира спросила у меня: «А если я умру?» Я не хотела, чтобы она думала о смерти, и сказала ей: «Давай, если я умру первая, я тебе приснюсь, а если ты – ты мне, чтобы мы знали, что жизнь не заканчивается…» Она задумалась на мгновение, а потом сказала: «Хорошо, давай».
Больше к этой теме мы не возвращались. Был июнь. В середине июля я уехала на летние каникулы к тете, а 7 августа Ира умерла. Я узнала об этом в тот же день. И мне стало страшно, дико страшно, потому что я помнила о нашем уговоре, и я боялась, что она мне приснится… Мне казалось что мир живых и мир мертвых очень разделены… Каждый вечер я молилась за нее и просила Господа перед иконкой Нерукотворного Спаса, чтобы она мне не снилась (за полгода до этого я покрестилась), и она мне не снилась…
Прошло несколько дней – около 10 – может, больше, может, меньше. Я молилась вечером, как всегда, прочитала молитвы об упокоении за нее, поплакала, но ход моих мыслей поменялся – я представила, что она такая же, как и я, и она в первый раз умирает, ей, может, тоже где-то непонятно и странно такое состояние… стена между нами рухнула… и я почувствовала, что у подножия моей кровати кто-то стоит. Высокий и невидимый. Мне не было страшно, я знала, что должно произойти, и что, как только я лягу, я сразу засну. Так и случилось.
Я обнаружила себя в прекрасном солнечном месте. День был очень яркий. Солнца не было видно, но все было пронизано светом. (Каждый раз весной – в начале лета, когда солнце особенно яркое и светит сквозь свежую зелень, – бывают такие дни, я вспоминаю это, и мне становится хорошо.) Были очень большие деревья, я таких больших раньше не видела, все было зелено, ходили люди, они улыбались, я стояла на дорожке и ждала Иру. Иру привели ко мне из глубины этого сада. Мне показалось, что она немного удивилась, увидев меня, но ей что-то сказали (не знаю, кто, Ангелы??), и она заулыбалась и кинулась меня обнимать. Я сказала, что очень ее люблю, и она сказала что очень меня тоже любит, и я почувствовала такое тепло в груди, мне было очень хорошо. Ира выглядела, как в жизни, только волосы были чуть темнее – не мелированные.
Потом мы гуляли, мы провели вместе целый день – очень много времени, мы говорили и не могли наговориться. Интересно, что я всегда шла с одной стороны, а она с другой, в каком бы направлении мы ни шли, мы не менялись положением. Мы даже ели мороженое. Мне было очень радостно. Когда мы разговаривали, я отметила себе две вещи: первая – то, о чем мы говорим, очень интересно нам обеим и не касается земной жизни, вторая – я ничего не буду помнить из нашего разговора. Так и есть. Эта мысль – единственное, что я помню.
Потом пришла пора прощаться, мы тепло обнялись на прощанье… И тут я вспомнила, что Ира умерла. Меня откинуло назад. Между нами возникла черная полоса – как пропасть-граница. И я сказала: «Ирочка а ведь ты же, ты же …», я хотела сказать «умерла» и не смогла… Как можно сказать «ты умерла» человеку, который стоит перед тобой живой, с которым ты только что обнималась и который спрашивает, что же ты хочешь все-таки сказать?
Я почувствовала, что меня кто-то взял за правую руку выше локтя, потянул назад, и услышала в голове голос – «пора». Заботливый голос. Дальше я очутилась в комнате, где спала. Было солнечное утро. Я видела себя лежащей на кровати и плавно опускалась на себя. У меня не было никаких особенных эмоций по этому поводу, хотя мне было 18 лет, мне не было интересно, как я выгляжу или что-нибудь такое. Я обратила внимание, что рука неудобно лежит – наверное, затекла… Когда я опустилась к своему лицу, я проснулась. Рука действительно затекла…
Прошло больше 10 лет. Я очень люблю Иру. Когда я думаю о ней, у меня нет чувства безысходности и утраты, мне приятно о ней думать, но в последнее время я стала сильнее по ней скучать.
P.S. Эти 10 лет я регулярно – раз в месяц-два – навещаю Ирину бабушку, я ее очень люблю и дружу с ней – она удивительно добрый и адекватный человек, несмотря на свой преклонный возраст. Конечно, она рассказывала мне о смерти Иры. Ее положили в отдельную палату, бабушка была с ней. За какое-то время до смерти ее мучили сильные боли, и ей кололи обезболивающие лекарства. Но за три дня до смерти все боли прекратились. Ира иногда приходила в сознание, она попросила позвать священника. Пришел батюшка из Никольского собора, он исповедовал и причастил ее. Она сказала бабушке, что умирает, и когда она умирала, бабушка тоже была с ней. Она сказала, что Ира как будто отгоняла кого-то слева от кровати, чуть наклонялась и делала движения рукой, как будто отгоняет кого-то. Так она отошла ко Господу – тихо и спокойно, исповедовавшись и причастившись.
Еще летом бабушка ездила к старцу Николаю Гурьянову – он в те годы уже сильно болел и никого не принимал, но монашка отнесла ее письмо ему в келью, попросила подождать и через какое-то время вынесла икону «Воскресение Христово» – эта икона висит теперь в комнате.
Этим летом я спросила бабушку, видела ли она Иру после смерти. Она сказала, что два раза ей казалось, что она видит ее силуэт. А один раз, года три назад, она закрыла дверь в комнату, прочитала вечерние молитвы, сидя на кровати, и вдруг дверь распахивается и входит Ирочка. Входит и говорит: «Бабулечка!» «Сама такая красивая, и платье у нее такое красивое, – бабушка делает движения руками, показывая пышность юбочки, – расцветка изумительная, и прыгнула ко мне на кровать за мою спину (Ира спала в одной кровати с бабушкой). Я хочу повернуться и не могу. Через какое-то время поворачиваюсь – никого. Подхожу к двери – открыта…»
Вот так.
Не проходит и месяца, чтобы различные известные ученые не выдвигали аргументы в защиту того, что со смертью жизнь человека не заканчивается. Да, со смертью умирает тело, но сломавшееся тело – не весь человек; человек несводим только к физиологии.
Со смертью жизнь не заканчивается. Смерть – это не точка, смерть – это двоеточие.
Смерть открывает новую, иную жизнь. Смерть вводит в новый мир. То, что говорит Церковь, – правда. Другое дело, что не все, что сказано церковным опытом, надо понимать буквально. Нужно уметь читать символы, знаки потустороннего. Но то, что иная жизнь существует, – это для меня факт. Потому что не могут заблуждаться все те люди, кто свидетельствовал о встречах с потусторонним миром. Бредом человека, впавшего в отчаяние от смерти близких, воспаленным воображением это не назовешь. Как и несводимы к эффекту гипоксии – кислородного голодания мозга – все эти видения туннелей и встречи с усопшими.
Человек в какие-то минуты своей жизни действительно соприкасается с потусторонним миром. И примечательно, что эти встречи не воспринимаются, впоследствии, как сон, как что-то случайное, но являются для человека сильнейшим субъективным свидетельством и мотивом переосмыслить всю жизнь.
